Я начала преподавать английский в 2012 году, получив диплом редактора и не вполне представляя, что с ним делать. Однажды мои родители пошли в гости, и какие-то друзья друзей мимолетом обронили, что их дочке-второкласснице нужен репетитор по английскому, а моя мама сказала, что я знаю английский и могу позаниматься.

Я имела довольно смутное представление о том, как общаться с детьми: у меня не было ни сестер, ни братьев, ни знакомых. Английский был тоже довольно сомнительного уровня (школьная база примерно уровня B1), а о преподавании я имела представление только со стороны ученика. Но я решила попробовать, и, как ни странно, и эта девочка Юля, и её родители были довольны: заниматься ей нравилось, оценки в школе улучшились, со мной было не скучно. Юля привела свою подругу Кристину, а постепенно и другие знакомые начали меня рекомендовать.

Понимая свои слабые стороны, я очень старалась: уроки часто длились вместо часа — полтора, а ближе к старшим классам — и по два, и по три. Я не уходила, пока не видела результат: мне было нужно, чтобы человек разобрался в теме (конечно, когда позволяли обстоятельства и у ребят не было других планов на это время). Мои детки были разные по характеру, темпераменту, уровню знаний, и это научило меня гибкости. Я старалась сделать всё, чтобы им было интересно заниматься языком и чтобы от каждого урока была польза, а еще хотелось научить их размышлять, рефлексировать. Ну и, конечно, они дали мне понять, что домашка — это зло (хотя я так считала и со времен своей учебы в школе).

Сначала мне было психологически сложно, ведь дети не всегда хотят заниматься, нередко капризничают или манипулируют, да и просто устают в школе. При всём этом дети, конечно, искренни, и к ним привязываешься. Но всё же я ждала, пока мои ребята подрастут — я мечтала слушать с ними мои любимые песни, разговаривать о важных вещах. И с некоторыми получилось дождаться. Вот несколько трогательных историй.

С Колей мы начали заниматься так давно, что уже никто и не помнит, когда именно — кажется, осенью 2012 или весной 2013 — а закончили в коронавирусном 2020 вместе с его выпуском из школы. Это был долгий и сложный и весёлый путь, причем сложный преимущественно в начале, а весёлый — начиная класса с седьмого.

Потом я узнала, что у девочек эмоциональная сфера развивается после 12 лет, а у мальчиков до 12 — не знаю, правда ли это с научной точки зрения, но в данном случае это точно было так. Пока Коле не исполнилось лет 12, мы взаимно считали наши встречи мучительными и в некоторой степени бесполезными: оценки в гимназии не слишком улучшались, было непонятно и тяжело. Колина мама утверждала, что у него просто математические способности, а к английскому он не склонен, так что ничего ожидать не приходится.

С Иришкиным мы занимались с шестого класса и по конец школы, с 2015 по 2020. За это время, конечно, чего только не было! Как-то я приехала к ней на занятие, а она говорит — я не могу заниматься, у меня потоп, а родителей нет дома. Пришлось срочно собирать воду в тазики в четыре руки, а потом приехал Ирин папа и принес нам мороженки за добросовестный труд, ну а мы наконец сели за английский :)

Уже в шестом классе Ирочкин была взрослой — не в том смысле, что не забывала про уроки или не теряла тетради, с этим-то всё как у всех, — а в отношении к жизни. Она понимала, где у неё пробелы и сложности, сама просила их проработать, сама договаривалась со мной о занятиях, причем и по английскому, и по русскому. В 9-м классе Ира сдавала ОГЭ, сдала на четверки — не идеально, но экзамен экзаменом, а знания действительно были.

Еще мы как-то делали научный проект по биологии — я пыталась передать все те знания, которые мне дали на редакторском факультете: как оформлять текст и ссылки, как подбирать научные источники, как добиться нужной уникальности и так далее. Иришка попросила меня помочь, чтобы потом было понятнее, как писать курсовые в универе.

Были и моменты разочарований, особенно запомнилась неудача на экзамене FCE. Я предложила сдать его в конце нашего обучения, чтобы осталась воплощенная в сертификате память, да и в дальнейшей жизни сертификат всегда может пригодиться. Мы много готовились, несмотря на подготовку к ЕГЭ и поступлению в вуз, и я была на 100% уверена в том, что Ира легко подтвердит свой B2. Но на самом экзамене что-то пошло не так, и аудирование — которое всегда было самой сильной Иришкиной стороной, с самого начала наших занятий! — ушло на самый низ уровня B1.

Иришка сказала, что растерялась и ничего не услышала, а я так и не поняла, как так вышло. И хотя баллы по остальным навыкам были приличные, получилось подтвердить только B1. Было очень стрессово и грустно. Но позже, когда эмоции улеглись, мы решили так: главное, что есть знания, а если понадобится получить сертификат на B2, можно будет немного позаниматься и сдать еще раз. Экзамен, к сожалению, всегда немного лотерея, и помимо знаний необходимо уметь управлять волнением и сосредоточиваться, несмотря на шум и переживания.

Кроме FCE, в 11-м классе мы стали готовиться к ЕГЭ по русскому, и хотя это во многом заслуга самой Иры, которая много занималась сама и разбиралась с тонкостями формата эссе, я рада, что тоже сыграла роль в полученных 88 баллах. Впоследствии они помогли поступить ей на бюджет в Московский инженерный институт, где она сейчас учится нанотехнологиям. “А я говорила, что я по английскому лучше всех в группе?"

Конечно, за пять лет мы очень подружились, и сейчас продолжаем общаться. Иришик иногда рассказывает мне про современную музыку, а еще я подписалась на цитатник их универа и чувствую себя как будто немного ближе к молодежи.

С Виталинчиком мы стали заниматься, когда она училась во втором классе математической школы, а родители решили внезапно перевести ее в языковую. Это было неоднозначным решением: в математической ребята потихоньку осваивали буквы, а в языковой — "пересказывали" (читай учили наизусть) рассказы на страницу длиной и проходили разницу между Present Simple и Present Continuous.

Выручало только то, что Виталина — это человек с очень быстрым и живым умом и невероятной ответственностью и работоспособностью. До конца учебного года мы занимались три раза в неделю, а летом — каждый день. При этом она каждый день после нашего занятия прорешивала по несколько страниц рабочей тетради (хотя я их не задавала). Конечно, с таким серьезным отношением уже с нового учебного года она вышла на пятерку по английскому в школе, и долгие годы оставалась отличницей по всем предметам. Правда, в комплекте с такой активностью ума шла и не меньшая активность тела: Виталина танцевала, пела песни, читала стихи — и всё это на наших занятиях.

Виталина многому меня научила. Она с четырех лет серьезно занимается спортивными бальными танцами, а в 12 или 13 уже стала тренировать сама. "Я сама" — это самая частая фраза, которую я от нее слышала: она научила меня дать человеку возможность подумать самому, а не лезть сразу с подсказками. Ценное умение, в том числе и в личной жизни.

При спортивной нагрузке в 5—6 часов каждый день она умудрялась оставаться отличницей в школе и очень жизнерадостной, солнечной и доброй девочкой. Наверное, именно благодаря ей я стала немного оптимистичнее:)

В старших классах стало не совсем понятно, что нам делать на занятиях: со школьной программой, несмотря на сложность последней и на частые пропуски из-за соревнований, Виталинчик легко справлялась сама, а заниматься по дополнительным материалам не хватало времени и сил. Мы заканчивали заниматься в десять или одиннадцать вечера, а потом ей надо было сделать другие уроки и лечь спать, чтобы к восьми быть в школе. С таким режимом в учебном году заниматься было тяжело, а летом Виталина уезжала на спортивные сборы. Так мы постепенно перестали заниматься, но я знаю, что у неё после семи лет наших занятий (и, конечно же, языковой гимназии) осталась солидная языковая база и, надеюсь, интерес к английскому.

Сейчас Виталинчик уже взрослая, заканчивает школу, идёт на красный аттестат и золотую медаль, что, конечно, совсем неудивительно. Немного удивительно то, что она собирается стать стоматологом, но, кажется, это отличный выбор. Держу пальчики, чтобы этим летом всё получилось так, как задумано!

Были, конечно, и другие ребята, которых я тоже часто вспоминаю. Весёлые, серьёзные, разные, но тоже любимые. Мы дарили друг другу подарочки, пили чай со сладостями, отмечали праздники, обсуждали много личного и периодически занимались биологией, историей, математикой и много чем еще — я старалась помогать всем, чем смогу.

Один раз я вела группу семиклассников в Омском педагогическом университете (часть группы на фото посередине), намучилась с ними. Хотя все ребята были хорошие и классные, это был уж очень mix ability class: некоторые едва могли читать, а другие практически свободно говорили. До сих пор у меня много сомнений, были ли им полезны эти уроки, хотя я, конечно, старалась дать каждому что-то полезное.

Но всё же, выпустив "своих" старших детей в 2020, я решила больше не брать малышей. Работа с детьми — это особое искусство, и развиваться в нем у меня не очень много желания, хотя я всегда с улыбкой вспоминаю своих учеников. Сейчас я занимаюсь с несколькими ребятами старше 13—14 лет и считаю их уже взрослыми. Конечно, у подростков есть свои особенности, но в целом я работаю с ними так же, как и со взрослыми учениками. Часто подростки намного более открытые, чем мы, интересуются разными вещами и рады обсудить даже странные темы. За что я их (среди прочего) и люблю.